Здесь не очень похоже на горы, но на самом деле парк находится на порядочном возвышении. Озеро Йеллоустоун — самое большое горное озеро в Америке. Оно расположено на высоте 2300 м. Как во всех приличных горах, здесь адски холодно ночью, а днём жарит солнце.

В августовском Лондоне было жарко. Когда Ваня сказал, что он берёт перчатки и вторые штаны, я подумала, что это такая шутка: брать тёплые вещи в сентябре в пустыню Невады. Но потом мы оказались в Йеллоустоне, где ночью было -3 градуса. Если бы я знала температуру заранее, ни за что бы не согласилась ночевать в палатке. 

Руководства национальных парков всё время говорят, что пожары необходимы для поддержания баланса в растительной среде. Но всё-таки огонь пытаются контролировать. Пожары возникают в Йеллоустоуне постоянно. Самый известный пожар был в 1988 году, и он сжег около трети площади парка.

В вечер нашего приезда земля была влажной от тумана, а ночью ожидался мороз, но при этом на территории парка был запрет на разжигание костров. Пришлось греться алкоголем. Во всём кемпинге самым тёплым местом была будка туалета с обогревателем, и хотелось лечь спать прямо там. Но утром, ещё до того как ты проснулся, нужно было быстро стащить себя слои лишней одежды, потому что палаткохолодильник быстро превратился в палаткобаню под утренним солнцем.

Рядом с озером гейзеры и лагуны кажутся ещё более невероятными. Наличие земного пейзажа только подчёркивает инопланетность разноцветных потоков. Сверху кажется, что это просто цветная вода, но на самом деле бактерии селятся сложными колониями в несколько слоёв, иногда создавая обманчивую плёнку на краях источников. Следы копыт или ног остаются в этом строении надолго. А вот сбитые ветром кепки каждый день вылавливают сотрудники парка.

В Йеллоустоуне был проведён успешный проект по восстановлению животного мира, а особенно волков, которых здесь так же успешно истребили в начале двадцатого века. Двадцать лет назад в парк завезли свежих канадских волков. Они легко прижились и поработали над развитием местной экосистемы, начав охотиться на расслабившихся было животных. Даже то, что травоядные стали избегать некоторых открытых участков, привело к значительным изменениям: росту деревьев, увеличению количества птиц и даже изменениям русла рек. Недавно в сети разошлось пятиминутное видео, где более подробно описывается цепочка закономерностей от внедрения волков до преображения всего парка.

Местных волков мы не встречали, зато бизонов было хоть жопой жуй. Везде висят предупреждения типа «не обнимайте бизонов, это дикие сильные животные в полтонны весом», поэтому я не лезла их кормить, обходила за километр, и у нас с ними было всё хорошо.

Парк был основан отчасти благодаря популярности работ Томаса Морана. Томас, в свою очередь, стал известным благодаря йеллоустоунской экспедиции. Это американский художник, который посвятил много работ американским ландшафтам. Его картины, хотя и похожи на открытки, содержат много деталей и достаточно правдивы. Экспедиция длилась сорок дней, и её результат, огромное полотно с изображением каньона, был через год продан государству за 10 штук баксов, что полтора века назад было немалой данью искусству.

Когда мы бродили у очередного источника, мне в глаз залетела какая-то хрень. Она раздражала меня, я пыталась её достать, что раздражало глаз. В результате в следующие дни я ходила как пират, щурясь на один глаз и матерясь.

А мы приехали в парк по чёрной дороге без разметки, пытаясь не съехать с чёрного асфальта в чёрную траву в чёрном тумане. Мне сложно было представить, как ехать обратно, когда у меня в наличии только один прищуренный слезящийся глаз. Можно было бы приклеить на машину значок «осторожно, слепой водитель», но думаю, что у горных серпантинов другое чувство юмора. Заказывать такси не было никакой возможности: наш самолёт вылетал из Солт-лейк-сити в 500 км от парка, а ближайший город находился в 70 км. Из-за этого небольшое раздражение глаза превратилась в глобальную проблему наравне с переломом ноги.

Мы пошли в больницу, где меня уложили на кушетку, измерили давление, дали почитать таблицу с буквами, ничего не нашли в глазу, отобрали двести баксов и отпустили гулять. После этого визита стало легче нашему кошельку, но не мне. Оставалось только терпеть и пить водичку. Но мы всё ещё были в громадном парке, где между достопримечательностями большие расстояния, и чтобы всё посмотреть, приходится ездить по кольцевой дороге в пару сотен километров.

Нам повезло, что первые дни визита в парк мы могли запаковаться в машину к Свете и Артёму и портить им день своими кривыми рожами. Но потом они уехали домой, а у нас оставалась ещё пара дней. Мой глаз потихоньку выздоравливал, но всё ещё слезился и закрывался от яркого света. Ехать по стробоскопу из солнечных лучей и теней от сосен доставляло адскую боль. Так что если вы как-то увидите ранним утром за рулём ползущего автомобиля скривившуюся деваху, что вытирает рукавом слёзы и пытается раскрыть глаза хотя бы раз в пару секунд, дело не обязательно в неудачном окончании вчерашней вечеринки.

Вот совершенно непонятно, что пришлось бы делать нам, если бы ехать в аэропорт нужно было на день или два раньше. Ни один из нас не мог бы сесть за руль. Наверное, у людей более привычных к машине уже есть ответ на этот вопрос. Но мы были застигнуты врасплох.

Название Йеллоустоун получил от протекающей здесь реки. Имя пережило несколько переводов: с местного языка на французский, и потом на английский. Но не обязательно прыгать в воду, чтобы понять, что дало реке такое название.