Kathmandu

Ещё пока такси месило пыль дороги из аэропорта, я поняла, что Катманду мне понравится. Хотя мы приехали в Непал впервые, было ощущение возвращения. Не домой, но к к какому-то знакомому теплу. Память, неусыпная в поисках аналогий, выдала ближайшую. В Катманду меня удивило две вещи: сначала — насколько он похож на Дели, а потом, насколько он на Дели не похож. Так же, как и в Пахаргандже, основной туристический центр здесь состоит из магазинов со штанами али-баба, благовониями и неумелыми поделками. Между магазинами в пыли улицы собаки и пешеходы так же уворачиваются от мопедов, попрошаек и продавцов ненужной хуйни. Только весь этот хаос соблюдается до какого-то определённого уровня, как будто соседи снизу попросили потише. Люди ведут себя взросло, уравновешенно и спокойно, и даже продавцы понимают слово «нет».

Каждый угол безумно фотогеничен, мелькают нарядные сари, краска трескается на ступах, и, в довесок к старым рекламам и статуям ганеш, самые детальные и утончённые узоры смотрят на улицы с древних и новых оконных рам, дверей и балконов. Такой любви к балконам не встретишь в Испании. Здесь он может быть один на всю улицу, да иногда и не балкон вовсе, а просто перегородка у окна, но такой, что хочется его обнять, купить дом, в котором он живёт, или выпилить и похитить, сменить имя, увезти в Боливию и никогда не расставаться. В одной оконной раме может быть куда меньше окна, чем орнаментов вокруг него.

Можно часами зависать под такими балконами. У местных не возникнет подозрений: все будут думать, что ты рассматриваешь члены львов под углами сооружения. А на самом деле я открыла для себя новую игру: задавать предметам вопросы. Сколько у меня их неотвеченных скопилось в голове за поездку, и не сосчитать. Стоит только замереть на пару секунд в каком-то селении, и сразу в глаза бросаются предметы, кричат мне: угадай, почему я здесь? Вот, хотя бы на этой фотке. Что делает кирпич между проводами? Будут ли ещё пользоваться этим зонтиком? Почему окно выходит на улицу только наполовину? Что за деревянная хрень опирается на него? Когда прибили простую доску на место отвалившегося орнамента? Какие боги изображены на нём? И зачем, действительно, этим львам такие большие члены?

Если ходить с открытыми глазами и в активном поиске, можно найти много старинных уголков в городе. Пятисотлетняя статуя Ганеши, стёртая ладонями до неузнаваемости; древнее окно, упирающееся в стену двадцатью вложенными друг в друга рамами; ступа, из которой выросло громадное дерево в середине площади. С другой стороны, все новые предметы здесь обречены стать антиквариатом сразу после начала использования: так быстро здесь всё затирается, что только по материалу можно отличить, два года вещи или двести.

По центру бродят просветлённые европейцы, и часто этих персонажей рассматривать даже интереснее, чем местных. Много русскоязычных. Легко знакомиться, потому что всегда есть тема для разговора: куда поднимались, тяжело ли было, холодно ли, сколько дней шли. Часто видно перехваченный у местных жест покачивания головы в знак утверждения.

В лицах часто можно увидеть серьёзность. Они не суровые и не хмурые, но и не задорные, не радостные. Самые серьёзные люди — это полицейские и дети. Но полицейские хранят свою серьёзность, пока ты с ними не поздороваешься, после чего позволяют себе расплыться в добродушной улыбке. Дети же серьёзны почти всегда. Когда они разговаривают друг с другом, кажется, будто они обсуждают проценты на ипотеку. Когда они палкой катят перед собой колесо, кажется, будто они на показательном выступлении. Мороженое едят, как будто за это платят. На взрослых смотрят с видом, не понимающим, за что им это двуногое недоразумение. При том, что мы ни разу не видели, чтобы взрослые повышали на них голос или, тем более, наказывали. Наоборот, детей любят, вешают в доме большие постеры с их плохоньких фотографий, и с ними возится вся семья, пока мать готовит для туристов обед. Но их самостоятельная жизнь начинается очень рано, особенно в маленьких сёлах, где их стайки бродят под предводительством старшей трёхлетки. Может, отсюда и серьёзность.

Сразу не рассмотреть, но в фотогеничности Катманду есть несколько причин. И главная из них — конечно, люди. И даже не то, что они необычно выглядят, и даже не яркие пятна и бесчисленные складки одежд, а позы. Местные, в движении или без, всегда располагают своё тело так, что выглядят как будето сошедшими с картин возрождения. Сколько расслабленности, сколько самоуважения в их осанках. Они не будут сидеть на краю табуретки, сгорбившись. Они лучше сядут на пол, но так, чтобы задрать ногу, облокотиться об колено, и голову положить на руку. Стоять ровно? Не, не слышали. Нужно куда-то опереться, если не ногами, так хотя бы плечом, и своим видом изобразить изящную кривую, готовую соревноваться с заломленными руками Магдалины. Может, это потому, что женщины носят просторные штаны: поди-ка закинь ногу в обтягивающих джинсах на забор. Может, потому, что и мест для того, чтобы сесть нормально, не так уж много, и люди привыкли сидеть на чём попало, но удобно. Может, от усталости. Можно только догадываться, откуда, но видно, что между языком тела в европейских столицах и азиатских огромная пропасть. И подчёркивается она худыми и длинными конечностями, обёрнутыми в драпировки сари.

Меня всегда удивляет, как в восточных городах километрами могут тянуться улицы с магазинами. Это не рынок, а самая обычная улица. Так же выглядит и параллельная ей, и перекрёстная. Удивительно не то, что все жители Катманду внезапно решили что-то продать, а то, что это всё ведь кто-то покупает. Типа ты такой утром проснулся, а яичницу жарить не на чем. Хорошо, что магазин внизу, пойду сковородку куплю, не мыть же вчерашнюю! Но более вероятно, что постоянный спрос делают жители близких сёл, в которых нет рынков, и более далёких, в которых можно что-то перепродать.

И, раз уж они попали в кадр внизу, пару слов о паре справа. Это не геи. Точнее, вероятность того, что они геи — крайне мала. Это стандартное проявление крепкой мужской дружбы. Здесь, как в Китае, Мьянме и Индии, обнять лучшего друга — это не манифест и не демонстрация свободных нравов, а обыденный жест. Зато если ты будет щеголять по улицам в обнимку с человеком другого пола, могут смотреть косо.

Непальцы религиозны. Здесь, внизу (хотя на самом деле на высоте 1400 м), процветает индуизм. Непал был единственной индуистской страной до 2006 года, когда он стал светским государством. Тем не менее, он сохраняет первое место по относительному количеству индуистов в стране: 81%. В местности, где мы будем ходить в следующие три недели, более популярен буддизм, бон, но есть и тот же индуизм.